«Пресненский суд Москвы огласил приговор студенту ветеринарной академии Михаилу Моисееву, обвиняемому ранее в убийстве человека»
СТАТУС:
Окончено
ДАТА:
ноябрь 2005 года – 08 ноября 2006г.
В конце 2005го года ко мне обратилась мама 18-летнего Михаила Моисеева с просьбой принять защиту ее сына на судебной стадии.
Михаил обвинялся в убийстве, причинении вреда здоровью и незаконном хранении боеприпасов (ч. 1 ст. 105, ч.1 ст. 222 и ч. 1 ст. 115 УК РФ).
Когда я впервые познакомился с этим делом, было полное ощущение того, что эта история не имеет ничего общего с реальностью. Как могло случиться, что подсудимым оказался уравновешенный и спортивный юноша-студент, а потерпевшими –агрессивные, пьяные, ранее судимые бомжи? Почему за решеткой оказался избитый толпой хозяин комнаты, а потерпевшими являются агрессоры, которые ворвались в его комнату с одной целью – уничтожить парня физически?
В тот роковой день 15 ноября 2004 г., после занятий в институте Миша вернулся домой днем. В большой комнате квартиры в разгаре была очередная пьянка отчима с дружками – бомжами. Незваные гости шумели, вели себя как хозяева. Миша прошел в свою комнату, переоделся, занялся домашними делами. Закончив их, достал и почистил охотничье ружье. Будучи увлеченным рыбаком и охотником, спортсменом-стрелком Миша делал это систематически, согласно инструкции и вовсе не думал, что придется воспользоваться оружием в этот день.
А пьянка в соседней комнате все набирала обороты. В какой-то момент в комнату Миши вошли двое незнакомцев и стали что-то искать среди его вещей. Миша пошел в большую комнату к бывшему отчиму Сирюкину, чтобы тот остановил своих собутыльников. И получил в ответ удар кулаком. Но пьяный Сирюкин не учел, что Миша уже не тот маленький мальчик, которого раньше можно было безнаказанно и систематически бить и запугивать – и получил ответный удар.
И тогда трое пьяных и не отдающих своим действиям отчета людей (сам Сирюкин, его собутыльники Дудин и Ватыль), стали наносить юноше удары и душить. Что могло их остановить? Миша вспомнил про травматический револьвер в кармане (его он держал при себе в дни попоек отчима и его дружков) и сделал четыре выстрела, чтобы остановить агрессию. Но пьяным море по колено и от этой попытки обороны нападавшие «разошлись» еще больше, они не оставили Мишу, и ворвались в комнату, куда он забежал в попытке укрыться.
Последний пятый выстрел из травматического револьвера также не дал никакого эффекта. Трое оттеснили Мишу к окну с угрозами и бранью. Мышеловка захлопнулась, бежать некуда. На кровати лежит охотничье ружье – последняя надежда на спасение своей жизни. Ватыль уже хватает ружье за ствол и тянет его, вырывая из рук Миши с угрозами и сильно дергает ружье на себя… Происходит неожиданный выстрел, после которого нападающий падает замертво. Подельники убегают, оставляя Мишу одного в комнате с трупом Ватыля.
Миша написал явку с повинной в тот же день. Его сразу задержали, предъявили обвинение в убийстве и поместили в изолятор – на долгих полтора года.
В ходе суда я ставил многочисленные вопросы. Почему закон встал на сторону интересов людей напавших, а защищавший собственную жизнь оказался за решеткой? Что в сложившейся ситуации он должен был предпринять? Как еще действовать, чтобы утихомирить нападавших?
И главный вопрос. Был бы жив сегодня Михаил Моисеев, если бы не его увлечение охотой и стрельбой?
Для меня было очевидно, что действия Моисеева полностью попадали под необходимую оборону. А анализ практики по подобным делам показал, что обороняться можно и необходимо, в том числе и при помощи огнестрельного оружия. Так почему же он все-таки оказался за решеткой при столь очевидных обстоятельствах необходимой обороны? Почему законы не работали в нулевые, сбоят и сейчас?
Ответ очевиден: так проще. Система налажена и работает еще с советских времен, когда право на насилие при защите принадлежало преимущественно государству. Логика силовиков простая: есть труп – кто-то должен ответить по всей строгости. И куда проще наказать одного Моисеева, не утруждая себя доказательством вины напавших на него Сирюкина, Дудина, Ватыля.
Органы следствия упорно трудились в одном направлении – обвинить. Чтобы выставить Моисеева хладнокровным убийцей, против 18-летнего мальчишки, который впервые оказался в экстремальной ситуации, заработала государственная машина под названием «прокуратура». В ход пошло все. Несмотря на явку с повинной – арест. Провокационные и запутывающие вопросы на многочисленных допросах. Попытки сделать из его увлечения стрельбой умысел на убийство. Приобщение к делу постановления, подписанного задним числом. Опиралось обвинение на показания асоциальных свидетелей – судимых и крепко пьющих собутыльников Сирюкина. Да еще нерадивый участковый внес свою лепту в версию следствия, хотя все знал о повседневном поведении условно-досрочно освобожденного дебошира и тунеядца Сирюкина. Знал – и не вмешивался.
Проведенные по инициативе защиты экспертизы, допрошенные в суде свидетели и другие доказательства, разбили многие тезисы, на которых строилось обвинение. Стало очевидно, что и нападение и угроза для его жизни была более чем реальной.
В итоге, в ходе прений, гособвинитель попросила квалифицировать действия Михаила как убийство при превышении пределов необходимой обороны по ст. 108 УК РФ. Мы продолжали настаивать, что имела место необходимая оборона без превышения ее пределов, так как налицо было численное превосходство нападавших.
29 мая 2006г. Судья Пресненского районного суда Т. Васюченко вынесла компромиссное решение, приговорив Михаила к 18 месяцев колонии-поселения за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Поскольку назначенный срок Михаил Моисеев успел отсидеть в изоляторе, его освободили в зале суда.
08 ноября 2006 года Московский городской суд рассмотрев жалобу, оставил приговор без изменения.
